[Не]совершенный ч3л0век - Алексей Юрьевич Ханыкин

— Просыпайся, а то в школу опоздаешь!

Она дважды стукнула в дверной добор и скрылась за углом. Каждая часть утра начиналась одинаково — разбудить меня за несколько минут до будильника, стукнуть в этот несчастный деревянный добор, чтобы противный пустой шум от него ударил мне в уши и наверняка разбудил; быстро умчаться в школу.

Пока я продрал тяжёлые глаза, она уже запихала в рот простой завтрак и на ходу застёгивала лёгкий пиджак. Да, это тоже было частью каждого утра — получить нагоняй от матери, чтобы не спешила, тщательно пережёвывала пищу и не одевалась на ходу, затем в след получить поцелуй в щёку и убежать. Когда я добрался до ванной комнаты, она захлопнула дверь, и её шаги эхом донеслись до моего ещё не совсем проснувшегося разума. Я громко вздохнул. Наверное, даже слишком громко, потому что мать окликнула меня из кухни и спросила, почему я так долго встаю. Я что-то ответил, умывая лицо, она что-то сказала в ответ, и, ради приличия, я изобразил звук средний между «угу» и «хмф».

— Я спрашиваю, во сколько приедет автобус?

— Не помню, — честно ответил я. Вытерев насухо руки, я доволочил ноги до прихожей, достал из сумки дневник и открыл нужную страницу.

«Эскурс-я в Зелёный р-н, автобус на остановке в 8:05»

Это было раньше начала уроков, и я точно помню, как обратил самому себе на это внимание, но, по всей видимости, я сам и пропустил это замечание мимо ушей. Сказав матери о времени, она издала то ли звук восхищения, то ли удивления, и, кинулась к холодильнику:

— Чего сидишь? У тебя пятнадцать минут! Почему ты не сказал вчера? Так, иди одевайся! Чего стоишь? Одевайся, я сделаю тебе перекусить что-нибудь с собой. Погоди! Не одевайся! Вот, откуси хлеба и положи в рот кусок яичницы. Стой, не всю же в рот запихивать! Не бери пример с сестры!

Минуя нагоняй и быстрый завтрак, я кое-как снарядил своё тело к поездке, и, получив поцелуй в щёку и бутерброды в сумку, поспешил в остановке. Вдалеке уже слышался знакомый звук мотора — старого и шумного, но надёжного. К автобусной остановке мы примчались практически одновременно. Не сбавляя темп, я влетел по лестнице в полупустой салон, махнул всем рукой и остановился.

— Проспал что ли? — широко улыбаясь спросила учительница Мария Семеновна Старшая. — Ну, ну, переведи дыхание, успел. Молодец, спортсмен!

Она нажала на кнопку, и мы поехали.

Автобус был тех моделей, что принято относить к отголоскам старого, несовершенного мира, но моя школа, внеся немало изменений в работу, часто использовала для поездок на экскурсии.

На том месте, где должен сидеть человек, управляющий автобусом, то есть задавать механизму условие как, куда, как быстро ехать, теперь сидел лишь один сопровождающий, и лишь контролировал остановки и смену маршрута на непредвиденные ситуации. Однако Марь Семеновна любила веселить нас играя роль управляющего, словно от её действий зависит каждое движение этой махины. И сейчас, она важно выпятила грудь, нахмурила брови и хрипло сказала:

— Ну, парень, чего застыл, водителя не видел никогда? Займи своё место!

Я улыбнулся и сел к одному из одноклассников — Тихону. Тот держал в руках телефон и перелистывал фотографии места, куда мы скоро поедем. Приветственно пожав мне руку, он показал мне фотографии:

— Смотри, какие большие и коричнево-зелёный? Говорят, это де-ре-вья! И их там просто необънять! Мне так отец сказал! А ещё там есть тра-ва и хру-щёв-ки, где живут неидеальные! Каким удивительным был неидеальный мир, согласись?

Я сделал несколько глубоких вдохов и, наконец, кивнул ему. Тихон вновь погрузился в фотогалерею Зелёного района, но уже не показывал мне диковинок и не рассказывал о них. Я не был против. Сон вновь подкатывал к глазам, и я тяжело задремал. Поспать мне так и не удалось: все больше ребят находило в автобус и всё шумнее становилось. Но почти до самой Стены я не терял надежды уснуть хоть на секундочку.

У стены нас встретил высокий мужчина в бронежилете и с оружием наперевес.

Не могу сказать, что меня удивило больше: высокий, почти двухметровый солдат, обшитый мускулатурой так сильно, что его накаченный палец мог сломать каждому из нас шею без усилий, или огромнейшая металлическая стена, высота которой достигала неописуемых размеров.

Я и раньше видел её. Вернее сказать, увидеть её можно почти из любой точки города, потому что Стена, как её часто писали с большой буквы, была выше любого другого здания. Возможно, чтобы никто не мог посмотреть, что за ней скрыто, а возможно, чтобы оттуда никто не мог увидеть, что скрыто здесь.

Пока все мы любовались высокой громадиной, которая простилалась, как горизонт, от края до края, двухметровый вояка о чем-то говорил с Марь-Семёновной. Вояка неуверенно вручил ей пачку документов и она спешно занесла их в автобус.

— Смотри, — толкнул меня в бок Тихон. — Я читал, что Стена оберегает нас от нападения Неидеальных. Вроде как они сюда пролезть хотят, а не могут.

— А взобраться?

— Не могут. Они же Неидеальные.

— Ах, да.

Я прищурился и посмотрел высоко в небо, на конец махины, и старался представить, как кто-то из нас, Идеальных смог бы долезть до вершины. Да и зачем это нам делать?

— Так, бойцы, — ходячие мышцы блеснули своей белоснежной улыбкой, — сейчас вы отправитесь со мной в большущий тоннель!

— Зачем? — крикнул кто-то из нас.

— Буду проверять вашу храбрость! Кто пройдёт моё испытание — выдам каждому по автомату и пойдём охотиться на Неидеальных!

Марь-Семёновна цыкнула на него, а тот расхохотался. Затем он выставил две своих огромных лапы вперёд и начал делить нашу толпу пополам. Мы покорно расступились перед ним, словно море. Да, именно такое сравнение пришло в голову. Всё дело в старой сказке, которую мы изучали в школе, когда проходили сказки Неидеальных.

— Кажется, примерно одинаково! — вновь захохотали мышцы. — Слушай, бойцы! Сейчас половин вас идёт со мной, а другая вон с тем бравым Воякой. Мы сядем в две машины и в путь, дорожку. Ясно?

Мы загудели. Кто-то постарался что-то спросить, но восторженный визг, беготня и желание занять быстрее всех место глушили всё вокруг. Сон спугнули, и я с остальными побежал к Вояке, оставив и Тихона, и Мышцы позади. Толкая всех впереди, и сам ведомый чужими толчками сзади, мы залезли в длинную машину, по периметру которой были длинные